TXT: Третье лишнее

[just4lulz]

ТРЕТЬЕ ЛИШНЕЕ
персонажи: Эрик, Чарльз и примкнувшие к ним
рейтинг: G
warning: написано на сквик-фест на заявку "X-Men. Чарльз влюблен в Эрика, страдает, не спит и все такое, наконец решается признаться... и обнаруживается, что Эрик не просто любит женщин. он лютый гомофоб. разговорчик подробно, плизз"

- Товарищ твой, - говорит ему Азазель за завтраком. Ангел смотрит на него удивленно, Мистик с осуждением, Азазель продолжает ковыряться кончиком пики в зубах, отчего слова звучат не очень внятно. Эрик задумчиво изучает рукоятки ножей Азазеля и ждет продолжения.
- Сделай с ним что-нибудь. Или я сделаю.
- Проблемы? - спрашивает Эрик.
- Достал, - хмурится Азазель. - Третий раз лезет. Передай ему, мол, что это срочно.
- Что срочно? И почему я впервые слышу о первых двух?
Азазель с Риптайдом переглядываются и синхронно пожимают плечами. Порой Эрику кажется, что у них один спинной мозг на двоих.

* * *

- Заберешь меня через час, - говорит ему Эрик. Азазель смотрит на него с плохо скрываемым недоверием.
- Успеешь?
- Чего я не знаю? - спрашивает Эрик.
- Волга впадает в Каспийское море, - ворчит Азазель и переносит Эрика в особняк.

* * *

- Ты, - говорит Чарльз. Он сидит за столом, слегка похудевший, вовсе не изменившийся. С тех пор, как они расстались на Карибах, прошло меньше месяца, Эрику кажется - несколько лет.
- Ты, - улыбается Эрик. - Звал?
Чарльз улыбается в ответ - смущенно и виновато, хотя единственный, кто должен здесь чувствовать себя виноватым - это Эрик, особенно когда Чарльз медленно выезжает к нему из-за стола.
- Что говорят врачи? - кивает Эрик на кресло.
- Я уже почти привык, - отмахивается Чарльз, наигранное спокойствие в его голосе бесит и вызывает желание врезать ему хорошенько, за это желание Эрику еще более стыдно, чем за то, что он по-прежнему избегает чужого взгляда. - Хэнк обещал изобрести что-нибудь... более мобильное. Так тоже ничего, но руки быстро устают.
Эрик везет его к столику. Наливает им обоим виски. Здесь все, как было раньше, как будто он ушел вчера. Только кресло. И шлем. И Азазель. И...
Чарльз достает доску, не спрашивая. Белые все никак не делают первого хода. Эрик наконец поднимает глаза - Чарльз с преувеличенным вниманием рассматривает королевскую пешку.
- Чего ты хотел? - спрашивает Эрик, когда молчание начинает его бесить. Чарльз бросает быстрый взгляд - то ли на него, то ли на его шлем - и снова опускает глаза.
- Здесь тебя не хватает.
- Пойдем со мной. Там тебя тоже... не хватает.
Еще там не хватает телепата. Там - в Брюсселе. Там - в Женеве. Там - в Вашингтоне и Москве. К хорошему быстро привыкаешь. Он уже почти решил, что с Эммой можно договориться.
- Эрик... - Чарльз качает головой, зарывается пальцами в волосы. Эрик никогда не видел его таким потерянным, от этого тошно и хочется то ли пристрелить его, то ли застрелиться, лишь бы это закончилось.
- В чем дело? - спрашивает он вместо этого. Кто-то из них должен оставаться спокойным. Раньше спокойным всегда оставался Чарльз. Теперь это - наименьшее, что он может для него сделать.
- Сними шлем, пожалуйста. Так... сложно.
- Прости.
Чарльз массирует виски, затем тянется за пешкой, постукивает ею по доске, сжимает в кулаке.
Он никогда не позволял себе такого за доской. Всего девять грамм свинца и...
- Хорошо. То есть плохо. Но выбор, кажется, небогат, - улыбается Чарльз, неуверенно и натянуто.
- В чем дело? - повторяет Эрик, сверля его глазами.
- Я... не знаю, как тебе это сказать... так. Без шлема было бы проще. Но ты не любитель упрощать жизнь, ни себе, ни остальным.
- Мне кажется, мы оба знаем достаточно слов, - он старательно следит за тем, чтобы голос звучал спокойно. Он вовсе не хочет встряхнуть Чарльза за шкирки и заорать ему что-нибудь вроде: прекрати валять дурака и не делай вид, что жизнь кончена, ты, ебаный мудак с особняком, кучей влюбленных в тебя мутантов и ручным ЦРУ. Он уже почти жалеет, что отпустил Азазеля.
- Да, ты прав. По-взрослому. Черт. Я ни разу так не делал. За всеми важными разговорами важно... следить, - Чарльз ставит пешку обратно, так и не походив. И наконец смотрит Эрику в глаза. - Я тебя люблю.
- Что? - спрашивает Эрик, английский внезапно кажется ему слишком слишком слишком чужим языком.
- Я тебя люблю, - повторяет Чарльз, уголок его улыбки слегка подергивается, - Люблю как хочу. Как дрочу на тебя каждую ночь. Как едва не кончил, пока мы вербовали Ангел. Как показал тебя ей в синем платье и рыжем парике. Как помню каждый раз, когда ты касался моего плеча. Здесь, в кабинете. Там, в коридоре. Там, в подвале. Там, на ступеньках. Там в баре. Там...
Эрик выпивает виски залпом. Доливает себе еще. "Успеешь?" - вспоминает он невпопад.
- Что... это... значит, друг мой?
Это дурацкая шутка, думает Эрик. Скажи мне, думает Эрик. Скажи мне сейчас что ты пошутил, как с чертовым платьем.
Он начинает жалеть, что не снял шлем.
- Это значит, что каждый вечер я жду, что ты ворвешься ко мне в кабинет, как делал это всякий раз, когда тебе что-то не нравилось, схватишь меня за плечи, повалишь меня на стол или прямо на пол, разорвешь на мне рубашку и скажешь, что скучал, а потом мы будем слишком заняты, чтобы что-то говорить, и черт с ним, что утром нам обоим будет неловко, и ты уйдешь заниматься саморазрушением, а я буду долбиться об твой шлем, но я хочу знать, что рано или поздно ты снова вернешься вечером, когда тебе с твоими планами станет настолько же невыносимо пусто, как мне в этом чертовом кресле среди кучи детей, уверенных, что я знаю, как надо, а я тем временем знаю только одно, что мне нужен ты, иначе это все не имеет смысла.
Каждое чужое слово отдается эхом в его ушах.
Каждый раз, когда он касался... Эрика передергивает. Они синхронно поднимают бокалы к губам и синхонно пьют, и морщатся - тоже синхронно.
- Вынужден признать, - наконец говорит Эрик, когда скулы перестает сводить, - что это сработало. Но не думал, что ты до такого опустишься.
Чарльз, разумеется, смотрит на него непонимающе. У человека, который только что выебал его в мозг, потрясающе невинные, влажные глаза и легкий румянец на заострившихся скулах. А Волга впадает в Каспийское море.
- Нет, друг мой, я не сниму шлем. И нет, друг мой, я не стану говорить о том, чем мы занимаемся в Европе. Даже в состоянии аффекта, в которое ты, отдаю тебе должное, привел меня голыми, можно сказать, руками. Точнее, словами. Синее платье, надо же.
Он передергивает плечами и разливает виски по стаканам.
- Ты... - говорит Чарльз.
- Чего ты ждал, друг мой? Что я набью тебе морду, а потом полезу извиняться? Мы напьемся в хлам, ты сделаешь вид, что ко мне пристаешь, я буду долго решать, дать или не дать из жалости, до тех пор, пока меня не стошнит прямо на ковер? Где-то в процессе все остальное станет настолько далеким и маловажным, что наличие шлема уже не будет помехой?
- Не надо на ковер, - медленно отвечает Чарльз, глядя на крепко сцепленные на неподвижных коленях руки. - Это... лишнее.
- Благодарю за содержательный вечер, - Эрик поднимается со стаканом в руке, чтобы пригубить и отставить на стол. Поправляет белую пешку и улыбается. - Теперь я точно знаю, чего от тебя ждать.
Он выходит из кабинета, не оглядываясь. Проходит по коридору, спускается по ступенькам, выходит по усыпанной гравием дорожке - прямо к воротам, где его уже ждет Азазель.
К чести Чарльза, никто не пытается его остановить.